Иван Лукьянович Солоневич

Солоневич Иван Лукьянович (1891—1953), мыслитель, публицист и политический деятель. Отец Солоневича — достаточно известный публицист Л. М. Солоневич, сын сельского священника, редактор и издатель газеты «Северо-западная жизнь» (1900—15) (в 1909—11 называлась «Белорусская жизнь»). Мать Солоневича — Ю. В. Ярушевич, дочь сельского священника.

Детство и юность Солоневича прошли в Гродно и Вильно. Учился Солоневич в гродненской гимназии. Экзамен же на аттестат зрелости он получил в 1912, во 2-й виленской гимназии. Проходя гимназический курс, Солоневич начал печататься в газете «Северо-западная жизнь». Начальный период политического опыта и писательства во многом сформировал его убеждения. Позже, уже в эмиграции, Солоневич представил читателям портрет времени своей юности и жизни в Минске: «Политическая расстановка сил в довоенной Белоруссии складывалась так. Край — сравнительно недавно присоединенный к Империи и населенный русским мужиком. Кроме мужика русского, там не было почти ничего. Наше белорусское дворянство очень легко продало и веру своих отцов, и язык своего народа, и интересы России. Тышкевичи, Мицкевичи и Сенкевичи — они все примерно такие белорусы, как и я. Но они продались. Народ остался без правящего слоя. Без интеллигенции, без буржуазии, без аристократии — даже без пролетариата и без ремесленников. Выход в культурные верхи был начисто заперт польским дворянством. Гр. Муравьев не только вешал. Он раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции. Наша газета опиралась и на эту интеллигенцию — так сказать, на тогдашних белорусских штабс-капитанов: народных учителей, волостных писарей, сельских священников, врачей, низшее чиновничество». На политическую арену Солоневич вышел в 1910. Это было время, когда во главе русского правительства стоял П. А. Столыпин, когда в стране заседала III Государственная дума. Это было время укрепления русского имени на окраинах. Борьба за русское дело в западном крае была достаточно опасна, особенно после убийства П. А. Столыпина в 1911. Все враги русского народа снова подняли свои головы и воспряли духом. 2 или 3 раза, как пишет Солоневич, ему пришлось отстаивать с револьвером в руках свою типографию от еврейских революционеров. Однажды пришлось даже стрелять, несколько выстрелов в воздух враз образумили толпу. Здесь же, в газете «Северо-западная жизнь», Солоневич познакомился со своей будущей женой Т. В. Воскресенской (1894—1938), дочерью офицера. Она окончила с золотым шифром казачий Институт благородных девиц в Новочеркасске, а затем Высшие женские курсы в Петербурге. В Минск Тамара Владимировна была направлена преподавателем французского языка женской гимназии. С редакцией «Северо-западной жизни» она стала сотрудничать в связи с шумным процессом Бейлиса, ибо черпала материалы для статей у своего дяди А. С. Шмакова, известного знатока еврейского вопроса. Женившись на Тамаре Владимировне, Солоневич переезжает в Петроград, где у них рождается сын Юрий. В Петрограде Солоневич поступает на юридический факультет университета. В н. первой мировой войны Солоневич устраивается на работу в известнейшую тогда газету «Новое время»: он делает обзоры провинциальной печати, работает в отделе информации. В это время Солоневич был призван в лейб-гвардии Кексгольмский полк, но на фронт его не послали, ибо он был близорук и носил очки. В школу прапорщиков не пустили, потому как, по его собственным словам, «был слишком косноязычен». Все рухнуло в февр. 1917. «Рухнуло, — как считает Солоневич, — совершенно по пустяковому поводу. Обалделые толпы на Невском. Совершенно очумелые генералы в министерствах и штабах. Панически настроенная солдатня, для разгона которой довольно было бы одного кавалерийского полка. И ни одного сильного человека, который повел бы этот полк. Не оказалось ни одного человека и ни одного полка. Кабацкая сутолока в Таврическом дворце. Торжествующий и в то же время насмерть перепуганный Милюков. Честная сваха Керенский, сватающий пролетарского жениха к буржуазной невесте. Великие князья с красными бантами. Совершенно растерянное офицерство. Ни одной твердой опорной точки. Ничего. Даже разговаривать — и то не с кем. Одни большевики ясно и четко знают, чего хотят и к чему они идут. Таинственные агитаторы, выплывшие неизвестно откуда. Бессмысленная стрельба на улицах. Бессмысленные, случайные жертвы. У контрреволюционеров никаких пулеметов не было, и все «жертвы», которые несколько позже были так торжественно похоронены на Марсовом поле, — это все жертвы случайной стрельбы, разграбленных оружейных магазинов, мальчишеской игры с оружием». Солоневич был одним из организаторов витебского русского спортивного общества «Сокол», а потом занимался в первом петербургском обществе «Сокол»; в 1914 он занял 2-е место на всероссийских состязаниях по поднятию тяжестей, преподавал гимнастику, играл в футбол. Для поддержания порядка организовали студенческую милицию, в которой Солоневич был начальником Васильевского отдела. Во время корниловского мятежа 1917 Солоневич находился при атамане Дутове представителем от общества «Сокол». Дутов со своими казаками должен был поддержать мятеж в Петрограде. Представляя организованных (ок. 700 чел.) и отлично тренированных спортсменов-студентов, Солоневич просил у Дутова оружия. Атаман потребовал не вмешиваться гражданских в военные дела. С приходом большевиков к власти, с началом гражданской войны братья Иван и Борис Солоневичи бегут из красного Петрограда в Киев. Они работают на белых, добывают секретную информацию, ежедневно рискуя жизнью (как узнал позже Солоневич, эту информацию в белых штабах никто не читал). Средний брат Всеволод (1895—1920) погибает в армии Врангеля. В 1920 всю семью Солоневичей забирают в одесскую ЧК, после выхода оттуда опять начинается сотрудничество с белыми. Однако эвакуироваться вместе с ними И. Солоневичу помешала болезнь — сыпной тиф. В Одессе Солоневич задерживается до 1926, работая «по спортивной части» в советских профсоюзах. В частности, в 1923 он служит спортивным инструктором в Одесском продовольственном губернском комитете. В 1926, переехав в Москву, Солоневич стал инспектором ВЦСПС (профсоюзов). Во все время жизни под Советами его не покидало желание бежать из «коммунистического рая». Но пока же приходилось делать доклады о спорте. По свидетельству самого Солоневича, он сделал более 500 докладов, благодаря чему лишился своего «косноязычия». Он писал брошюры-руководства по физкультуре в профсоюзах и готовился к побегу из СССР. Когда младший брат (бывший инспектором физической подготовки Военно-Морских Сил) Борис, отбыв срок в концлагере на Соловках за подпольное руководство скаутским движением и ссылку в Сибири, вернулся в Москву, братья стали готовиться к побегу. Жена Солоневича фиктивно заключает брак с немецким техником и, получив германское гражданство в 1932, уезжает в Берлин. Первая попытка побега была предпринята в 1932, через Карелию, но братья не знали, что это район магнитных аномалий — их компасы неправильно показывали направление. Они заблудились, Иван заболел, и братьям пришлось вернуться. Вторая попытка была еще менее удачна: Бориса, Ивана и его сына Юрия ГПУ арестовало в поезде по пути в Мурманск. Братьям дали по 8 лет концлагеря, а Юрию — 3 года. В авг. 1934 все трое сумели бежать в Финляндию. Попав в фильтрационный лагерь, Солоневич, взяв взаймы карандаш и бумагу, начал описывать все то, что пережил в СССР. Из этих записок составилась знаменитая книга «Россия в концлагере», принесшая автору мировую славу и финансовую независимость. «Россия в концлагере» писалась 2 года. Чтобы прокормиться, Солоневич разгружал мешки и бочки в гельсингфорском порту. Солоневич рвался в бой с коммунистами, хотел издавать газету. Но в Финляндии это было невозможно — слишком тесно экономически (лесной экспорт) и территориально она была связана с СССР. Финские власти не разрешили издание. Ему удалось достать визу в Болгарию.

«Россия в концлагере» разошлась при жизни Солоневича в полумиллионе экз. на добром десятке языков мира. Гонорары с иностранных изданий позволили писателю начать издавать в 1936 в Софии газету «Голос России». Направление и тематику газеты определяла фраза, вынесенная на первую страницу: «Только о России». (Первый номер вышел 18 июня 1936, а последний — 9 марта 1938). «Голос России» воспринимали как газету всех Солоневичей. В ней печатались все четверо представителей семьи Солоневичей: сам Солоневич задавал тон и идеологическое направление изданию; брат Борис, талантливый писатель, публиковал свои романы и статьи; жена Тамара Владимировна печатала свои «Записки советской переводчицы»; сын Юрий опубликовал «Повесть о 22-х несчастьях». Солоневич старался организовать на основе кружков любителей газеты «Голос России» сплоченную организацию народно-монархического направления. Он хотел воспитать тот здоровый монархический слой общества, который смог бы, вернувшись в Россию, встать во главе возрождающегося Отечества. «Я, — говорит Солоневич, — единственный подсоветский писатель, проповедующий монархизм от имени подсоветского мужика. Я — один из очень немногих людей эмиграции, которые от Монархии не имели ровно ничего… кроме строительства Российской Империи. Моего монархизма не поколебали даже и августейшие ”мужики”. Я — единственный из подсоветских свидетелей, пытающихся организовать какой-то, пока хотя бы только психологический, мост между теми, кто сидит в колхозах и концлагерях советского ада, и теми, кто сидит в такси и в лабораториях зарубежного рассеяния». Подобная деятельность не осталась незамеченной советской властью: 3 февр. 1938 в редакции «Голоса России» прогремел взрыв. Погибли жена Солоневича Тамара Владимировна и секретарь Н. П. Михайлов. Издание «Голоса России» пришлось прекратить.

Весной 1938 Солоневич переезжает в Германию, в единственное место, где он мог чувствовать себя в безопасности от преследований советских властей. Находясь в Германии, он организовывает в Болгарии новое издание — «Нашу газету». (Первый номер вышел 19 окт. 1938, последний — 18 янв. 1940). Человек слова и дела, человек, которому было тесно в эмигрантской среде, Солоневич ожидал скорейшего возвращения на Родину при скором падении большевизма. Он боялся опоздать и быть не готовым в быстро меняющейся обстановке кануна второй мировой войны. В одной из своих статей н. 1939 он дает даже такой прогноз: «Девять шансов из десяти на то, что уже в этом году мы сможем вернуться к себе на Родину». Солоневич надеялся на переворот, который должна была, по его мнению, сделать Советская Армия. Прогноз не оправдался, но он показывает то напряженное ожидание возвращения, которое владело им. Написание книги «Белая Империя» и есть результат этой готовности Солоневича к имперскому строительству. «Идея “Белой Империи” — это, конечно, не программа, — говорит автор. — Это попытка сформулировать то общее, может быть, самое немногое, но зато и самое глубокое, что говорит в русском человеке и по ту, и по эту сторону рубежа. Так сказать, формулировка голоса крови. Попытка прощупать то основное, что строило Россию и что будет строить ее дальше. Значит — не программа. Программ у нас есть очень достаточно, и в нашем лагере они мало друг от друга отличаются. Это попытка найти неизбежность и неотвратимость наших путей, путей, по которым “желающие” пройдут победителями, а нежелающих судьба будет отбрасывать вон…» До янв. 1940 в «Нашей газете» были опубликованы 2 главы из этого сочинения: «Дух народа» и «Монархия» (последняя была напечатана не до конца). С началом второй мировой войны газеты прекратила свое существование. Его желание объяснить немцам, что с Россией воевать не надо, что не стоит обманываться вывеской СССР, что в этом государстве живет все тот же русский народ, не нравилось властям Германии, и гестапо не оставляет в покое непокорного писателя, несколько раз его арестовывают и наконец ссылают в провинцию, в Темпельбург, где он живет во время перипетий второй мировой войны. После войны он попал в английскую оккупационную зону, где жил до 1948, откуда переехал в Аргентину. Последние годы провел в Уругвае.

М. Смолин

Источник [if !supportLineBreakNewLine] [endif]

#русскаяэмиграция #ИЛСолоневич #Россиявконцлагере